(Stefan Unterpertinger, Stefano Fiori) Привет-привет.
Как сами? Как настроение?
(SF) Все отлично! Да, замечательно.
Я думаю, вы весьма довольны погодой. Пару дней назад здесь было очень холодно и дождливо.
(SU) Не, погода нормальная. Что нам дождь? В баре вообще дождей не бывает. (все смеются)
Итак, вы только что вернулись из Санкт-Петербурга. Какие у вас впечатления? Понравилась публика? Шоу?
(SU) Шоу было отпадное. Просто бомба. Мы здорово повеселились. Люди были просто сумасшедшие. Все было очень круто.
Полагаю, вы с нетерпением ждете московского концерта?
(SU) Так точно. Мы все в предвкушении. Когда мы играли здесь в 2009, это было очень мощно. Я надеюсь, что нам удастся зажечь не хуже. Хотя это будет непросто, потому что в Петербурге было очень жарко. Но мы надеемся.
Да. Около Москвы есть куча маленьких городов, откуда люди тоже приезжают на концерты, поэтому, думаю, народу будет предостаточно.
Четыре года прошло с вашего прошлого альбома, это довольно большой срок. Как изменился процесс записи музыки за это время? Он вообще как-то изменился?
(смеются)
(SU) Ну, в последнее время не было таких уж серьезных изменений, но по сравнению с тем временем, когда мы записывали свой первый альбом в девяносто седьмом году, изменилось многое. Средства создания музыки изменились благодаря компьютерам. Когда мы начинали, мы сочиняли песни в студии или на репетиционной базе и пробовали те или иные идеи все вместе. А сейчас многое из этого можно делать у себя дома. Например, воспользоваться драм-машиной. Сейчас можно все сочинить дома, а в студии просто доводить материал до ума. Клавиши тоже изменились. Поначалу у вас был синтезатор с запрограммированным звуком, а теперь есть множество библиотек с настоящими оркестрами. Звучание меняется. И это хорошо.
То есть, сейчас все стало немного легче и удобней для музыкантов?
(SU) Да, так и есть.
Stefan, не так давно ты решил вернуться в группу.
(SU) Да, я вернулся года три назад, или пять... Не помню. Я покинул команду после выпуска альбома "Engraved in Black", переехал в Германию и прожил там шесть лет. Потом вернулся в Италию, и через некоторое время ребята спросили, не желаю ли я снова присоединиться к группе, потому что Thomas (предыдущий гитарист) собирался уходить. Меня это немного удивило, но сейчас я доволен своим решением. Я подумал, что мне бы хотелось записать новый альбом, но когда я вернулся в команду, нас ожидал большой фестиваль на несколько тысяч человек. Я сказал: ребята, я вернулся, но меня не было больше десяти лет, поэтому я слишком нервничаю, давайте устроим для начала какое-нибудь маленькое мероприятие, небольшой концерт (смеется). Мы так и сделали. И это было так круто, снова играть и выступать. Поэтому было приятно работать над новой
записью, потому что я осознал, насколько я соскучился по живым выступлениям. А в чем была причина ухода из группы? Устал заниматься одним и тем же делом, потому что группа существовала на тот момент уже довольно долго?
(SU) Нет. Не в этом дело. Я переезжал в Германию, за семьсот километров. Было невозможно продолжать участвовать в жизни группы.
И, говоря об Италии и Германии... Вы все-таки считаете себя итальянской или немецкой группой? Потому что Тироль находится где-то между ними, если меня не подводят знания.
(SU) (Смеются). Мы, вроде как, итальянская группа, но, как минимум, двое в группе австрийцы. Мы так близко находимся к австрийской границе! Наш басист, к примеру, переехал в Инсбрук, в Австрию. И наш сессионный ударник, он тоже живет в Австрии. А мы все говорим на немецком. Erik — на итальянском… или французском, кто его знает (смеется). Поэтому у нас все довольно запутано, как видишь. Вчера, например, я прочитал, что мы немецкая группа, на фестивале до этого нас заявили как испанскую группу (все смеются).
(SF) Но для нас, когда мы начинали свою деятельность, я думаю, было куда проще налаживать контакт именно с Германией. Прежде всего, благодаря языку. Мы могли связываться с разными группами, фэнзинами и всем прочим. Так что мы больше ориентируемся на Австрию и Германию.
Вероятно, это потому что в Германии метал-музыка гораздо популярнее и индустрия более развита.
(SF) В Италии трудно. Там есть очень много хороших команд вроде Fleshgod Apocalypse или Lacuna Coil, которая добилась большой известности. Но там очень трудно играть. Какая-то беда с промоутерами. Мы дважды играли в Италии. И до шоу они к нам приходили и заявляли: у нас нет денег, еды не будет, мы не забронировали для вас отель. Я считаю, так дела не делаются. Мы, конечно, выступили, потому что, когда мы планируем выступление, мы всегда выступаем. Но, когда они снова пригласили нас выступать у них, мы отказались.
В Германии с этим лучше?
(SF) В Германии они отлично работают. Все замечательно.
Говоря о вашем стиле, куда вы сами себя относите — к Black или Death metal? На последних альбомах вы здорово сместились к дэту.
(SF) Я думаю, это некая смесь.
(SU) Когда мы играем на сцене, можно заметить, что старые вещи звучат больше в духе black, но сейчас у нас в музыке много элементов death. Вокал, клавиши, многое из этого взято из black, но это не чистый black, это, скорее, сплав.
Думаю, это еще заметно в изменениях в стиле оформления ваших альбомов. От милых картинок кисти Луиса Ройо и прочих "Вальехо-стайл" изображений вы перешли к чему-то более брутальному, потому что и музыка стала более жесткой.
(SU) Я думаю, что новый арт куда лучше подходит альбомам, нежели старый. То было больше для какого-нибудь симфо-павера...
Да, этот арт более уместен. Еще забавно, что
в России, в девяностых, была такая фишка, что многие пиратские конторы издавали свои диски с обложками в подобном ключе, используя, само собой нелегально, картины Ройо и Вальехо для своих поделок. Поэтому было забавно видеть оригинальный диск с таким артом, который выглядел как пиратский. (смеются)
Вы знамениты своими кавер-версиями, когда вы перепеваете разные известные композиции из поп и рок-музыки. С какой целью вы записываете каверы? Просто шутки ради, или вы действительно любите эти песни и хотите сделать крутую песню еще лучше?
(SF) Почему мы это делаем? (все смеются)
(SU) Не знаю, зачем мы это делаем, но это всегда чертовски весело. Мы всегда стараемся сильно изменить звучание, поэтому мы не играем Iron Maiden так, как играют сами Maiden. Или, например, REM... Тоже звучит совсем иначе.
Ну это само собой, в этом весь смысл.
(SU) Да. Для нас это важно. Когда я хочу посмотреть Iron Maiden, я иду на шоу Iron Maiden. Мы всегда много думаем о том, что мы будем перепевать. Например, на новом альбоме у нас есть кавер на "Runaway" Bon Jovi. Я не знал, получится у нас его сделать или нет. Но у нас все получилось.
Результат хорош.
(SU) Точно.
А какой ваш любимый кавер? Фанаты, думаю, обожают "Loosing my Religion".
(SF) Как вчера.
(SU) Да, мы играли ее вчера на концерте, толпа была в восторге. Для меня, полагаю, тоже "Loosing my Religion". А у тебя? (Stefano)
(SF) Ооох. Мммм. Ну, наверно, "Loosing", но что я действительно очень люблю, это Type O Negative [композиция "Christian Woman", прим. автора]. Я очень люблю этот кавер. Мы его ни разу не играли вживую. Может, когда-нибудь...
(SU) Может быть, может быть.
(SF) Надо попробовать.
У вас вообще известная любовь к записи каверов. Может быть, есть еще песня, которую вы хотели бы перепеть?
(SF) Оооо. Очень много всяких песен. Иногда мы рассуждаем о том, что бы мы хотели переиграть, но это всегда сюрприз, поэтому я не могу тебе ничего рассказать (смеются).
Конечно, не будем портить интригу.
(SU) Когда мы готовимся к шоу, мы слушаем радио, и кто-то что-то услышит и начинает: кавер, кавер, кавер! Давайте попробуем вот эту. Но не к каждой песне с радио можно сделать хорошую кавер-версию. Это не так просто. Текст должен быть не самым глупым, еще мелодия нужна хорошая. Многие песни здесь не подходят. Мы пробовали переиграть песню "Poison" Alice Cooper, потому что я обожаю эту песню, но, аргхххх, она не звучит в стиле Graveworm. Поэтому мы бросили эту затею.
Еще хочу спросить про последний диск. Есть ли у него какая-то основная идея, некий концепт или послание?
(SF) Нет. Ничего такого. Знаешь, в плане лирики особенно. Когда я пишу тексты, мне они очень важны. Я пытаюсь в них перенести все то, что вижу в СМИ, по телевизору. Когда ты нажимаешь кнопку на пульте и
видишь войну, убитых людей. Задумываешься обо всей этой хрени, что творится сейчас в мире. Главный вопрос, который приходит в момент написания лирики: идем ли все мы в верном направлении или собираемся развалить к чертям весь мир? Для меня это важнейшая идея наших текстов. Но тексты это мое личное пространство, и я не хочу ничего объяснять и передавать кому-то сообщения. Каждый может прочитать их и составить собственное мнение. То есть для собственной интерпретации.
(SF) Именно.
В одном из интервью вы сказали, что рассматриваете Graveworm больше как концертный проект. Это правда? Вы действительно предпочитаете выступления работе в студии?
(SF) Абсолютно. Лично я не люблю зависать в студии. Это работа, которую мне нужно выполнять, но я это не люблю. Это трудная работа. А выход на сцену — это веселье. Я люблю выходить на сцену и отжигать с людьми, чувствовать их реакцию. Я думаю, все со мной согласятся.
(SU) Наша музыка — угарная музыка. Это не музыка для размышлений. Здесь угар, веселье, слэм. На наших концертах это хорошо заметно. Мы не играем что-то заумное и сложное. Скорее, что-то энергичное, заводное, чтобы трясти башкой.
Что касается вокала. Вы используете экстремальный вокал: скримминг, гроул. Это тяжело дается? Вы используете какие-то специальные техники и методики? Может, упражнения какие...
(SF) (Смеется). Нет, нет. Ни коем образом. Я не знаю. Для меня это легко. Не знаю, как и почему. Я помню, что давно, когда мы начинали, я пришел в музыкальную школу, и спросил, могут ли они мне дать какие-то уроки пения. И эта мадам спросила меня: что ты собираешься петь? Я начал рычать, и она указала мне на дверь. (дружный хохот). Для меня это очень легко. Я просто немного скримлю до концерта и все. Мне приходится следить за голосом только когда я болен. Всего и делов!
Потому что есть много людей, которые хотели бы использовать такой вокал, но у них не получается. Есть куча всяких видео на ютубе на эту тему, но у некоторых это просто не выходит.
(SF) (Смеется). А я не знаю, как это работает. У меня получается, а почему — не знаю.
Были ли у вас какие-то забавные случаи в студии или в поездках?
(SF) В студии? О да. Был забавный случай. Когда мы записывали "Loosing my religion", звукорежиссер спросил меня, не хочу ли я попробовать записать партию чистого вокала. И я сказал: да, давай попробуем. Может, мы сунем ее под гроул-дорожку. И я начал петь, потом смотрю в окно, где должен быть звукарь, а его там нет. Я думаю: какого черта! Я тут пою, а он свалил! Я остановился, вышел, прошел к нему в комнату, а он лежит на полу и ржет как конь. В тот момент я понял, что петь я не умею, и никогда больше не буду пробовать чистый вокал.
(все дружно хохочут)
В наше время многим музыкантам приходится зарабатывать себе на жизнь. Ваша работа как-то связана с музыкой или вы занимаетесь чем-то другим?
(SF) У нас у всех есть обычная работа. Музыка это хобби. Сейчас, например, у нас отпуск. А так все работаем. Я работаю в молодежном клубе. Работаю с детьми. И, кроме того, я занимаюсь организацией концертов.
(SU) Все-таки это связано с музыкой.
А какие это концерты? Классические?
(Смеются)
(SF) Самые разные. От метала до регги, ска, хип-хоп. Работаю с клубами.
Так ты обучаешь детей black металу?
(снова дружный смех)
(SF) Нет-нет. Когда у них какие-то проблемы, они приходят ко мне, и мы их обсуждаем. Я помогаю им в школе, помогаю им расти.
Просто, думаю, было бы классно сделать какой-нибудь метал-лагерь...
(SF) Да, может быть. Но сейчас, мне кажется, люди совершенно перестали интересоваться музыкой. Они слушают музыку на мобильниках, в интернете. Когда у них спрашиваешь: а что ты слушаешь? Ну, то или это... Круто! Приходи на концерт! Нееее, я не хочу никуда идти, я не хочу на это смотреть. Но ты же слушаешь это? И что? Всем пофиг. Это вот нынешняя молодежь. Странная.
Как вы относитесь к современным технологиям, у вас есть Spotify, Apple Music?
(SF) Я не пользуюсь этим. Я такой человек. Иногда я что-то скачиваю, какие-то альбомы. Но, если я вижу, что диск крут, я пойду в магазин и куплю его.
Весьма разумный подход.
(SF) Я слушаю скачанные файлы, потому что у меня нет времени пойти в магазин и там все послушать. К тому же, в том месте, где мы живем, нет хороших музыкальных магазинов. Приходится ездить в Австрию. Поэтому я сначала скачаю, а потом, когда в очередной раз соберусь в Австрию, я все куплю.
Как вы оцените ваше сотрудничество с AFM Records?
(SF) Все очень хорошо. До того как мы подписались, я отдыхал со своей девушкой в Гамбурге. Я позвонил им и сказал, что я загляну, чтобы посмотреть, как у них там все делается в их офисе. Как только я пересек порог офиса, для меня это был просто культурный шок. Там сидят метал-фанаты, которые работают для метал-групп. Это стало основной причиной, по которой мы решили подписать контракт. Потому что это круто. Они действительно увлеченные люди, работающие со страстью к тому, что они делают. И, когда альбом вышел, они мне звонили каждый день и спрашивали: что вы еще хотите? Мы можем сделать это, и это, и то... Это очень классно.
Это действительно хорошо, когда фанаты трудятся для фанатов.
И напоследок вопрос: вы уже играете больше двадцати лет, как вам удается сохранить интерес к тому, что вы делаете, некую мотивацию? Как удается избежать превращения творчества в скучную рутину?
(SF) Я полагаю, что именно концерты вроде этого и являются для нас мотивирующей силой. Потому что это всегда здорово. Это весело. Мы отлично проводим время. Собственно и все.
(SU) Мы играем в странах, в которых мы никогда не были. В Москве или, например, в Колумбии. Эти маленькие туры позволяют нам увидеть много нового. Новые города, фанатов. Нам за счастье выпить пивка с фанатами, потусить с ними. Это сохранят нашу мотивацию. Когда люди перед сценой поют вместе с нами.
Спасибо вам большое за интервью! Увидимся в зале!
Беседовали: Ярослав Nerferoth Селезнев-Елецкий и Ирина The Sinner Иванова
Благодарим концертное агентство SPIKA и лично Ольгу Овсянникову за организацию интервью.
2 дек 2016
|