|
В начале 1987 г. «Ария» лишилась больше половины первого состава. Сначала предложение уйти от Векштейна внес Молчанов, которого не радовало, что ударник Львов хоть и стал звукорежиссером, но числился у худрука как музыкант и должен был хоть иногда играть – например, в перерывах между концертными отделениями. Потом Векштейн наехал на Грановского за его длинные волосы и предлагал ему играть за сценой. Последней каплей было то, что посреди одного из концертов, когда слушатели стали взбираться на сцену, худрук вырубил звук. Холстинин с самого начала знал, что никуда не уйдет. Кипелова вроде бы уговорили, но во время очной ставки с Векштейном он принял сторону Владимира – тот никогда ни на кого не давил, да и работу, вероятно, все-таки не хотелось терять. Худрук вроде был согласен на любые условия – типа высокой зарплаты, внимания прессы (даже зарубежной) и т.п., – но раскола было не избежать. Отыграв последний концерт в спорткомплексе «Дружба» (еще одна привилегия от Векштейна), Большаков, Грановский, Молчанов и Покровский ушли, создав вскоре группу Мастер (позднее ставшую скорее сольным проектом Алика); громко хлопнул дверью и Львов, прихвативший половину техперсонала. Кстати, Андрей Большаков, в отличие от Алика, уже после ухода договорился с Векштейном, чтобы «Ария» никогда не играла именно его песни (например, «Воля и разум»), и тот слово сдержал. Как ни удивительно, это было не концом «Арии», а началом самого успешного периода ее творчества.
Новым басистом стал старый приятель Владимира Виталий Дубинин, за это время даже издавший вокальный сольник. Холстинин, конечно, желал иметь дело с человеком знакомым, но конкурс на место басиста все-таки устроил. На первом прослушивании, в декабре 1986 г., когда «Ария» была еще в полном составе, Виталий сыграл, видимо, не очень, но было еще время подготовиться. Пришлось нелегко, поскольку на басу Дубинин уже давно не играл, но он упорно наигрывал пассажи Грановского и вернулся в нужную форму. Гитариста Сергея Маврина и ударника Максима Удалова взяли из группы «Металлаккорд», после гастролей по Союзу не особенно блиставшей. Ранее два друга играли также в «Черном Кофе», еще одной известной металлической команде. Маврин, возможно, и не был столь талантлив, как Большаков, но соло выдавал отличные. Холстинину импонировало и то, что Маврин, как и он сам, тоже очень любил Блэкмора. 20-летний же Удалов был фанатом трэша и барабанил просто великолепно. Чтобы оценить, как их принимает публика, в новом составе группа выступила в нескольких провинциальных городах, а в Москве приняла участие в фестивале Госконцерта «Мелодии Друзей» и дала концерты на стадионе «Дружба».
Все было готово для записи третьего альбома. Сперва он назывался «На службе Силы Зла», и так было написано на кассетах. Нынешнее название альбому дала фирма «Мелодия», решившая выпустить пластинку, но посчитавшая упоминание сил зла неприглядным. Правда, они хоть поставили в известность Векштейна. Дубинин стал одним из главных композиторов группы и генератором идей, да еще и вокальную линию намечал – все-таки Гнесинку закончил. «Рыбы» напевал тоже он. Сам Виталий говорит, что катализатором творчества стал его развод с женой. Манера игры Маврина, любившего Мальмстина, оказалась отличающейся от холстининской, но это стало еще одной изюминкой группы. Текстовые идеи исходили от Холстинина, на этот раз работавшего лишь с Маргаритой Пушкиной (наконец-то!), которой пришлось выдавать по 5-10 вариантов к одной и той же песне, пока ее стихи не принимали. В том, что «Ария» стала популярной, лежит во многом ее заслуга – такие великолепные тексты еще поискать. О Елине, таким образом, на многие годы забыли. Кстати, мне еще нравится то, что здесь не так много повторяющихся припевов.
1) «На службе Силы Зла». Альбом начинается с небольшого интро, в котором Робертино Лоретти поет свою «Santa Lucia». Возможно, так ребята хотели вспомнить тот прикол с итальянскими ариями, благодаря которому группа стала официальной. В конце фрагмента, на фоне сирен и взрыва, голос Робертино жутковатым образом замедляется, после чего на нас несется забойный металл. Честно говоря, мелодика этой вещи никогда мне особо не нравилась, хотя есть в ней неплохие моменты. Идея песни появилась у Холстинина в связи с его родным институтом, многие выпускники которого работали на оборонную промышленность. Владимир считал себя пацифистом, но на военные сборы ему ездить все же довелось. Правда, к самолетам (такова была специальность как Холстинина, так и Дубинина) он так и не подходил. И вот теперь ему в голову пришли образы, из которых можно было сочинить песню: ядерная зима, бункер, дети спрашивают дедушку, что он делал в молодости, и тот признается, что делал атомную бомбу; вот так – неужели он думал, что ему и его семье удастся спастись? Вот такой антигерой предстает перед нами – он ведет войны из-под земли, просто нажимая кнопки, надеясь, что избежит участи, уготованной другим, но за все когда-нибудь приходится платить. Таким образом, мы имеем продолжение пацифистской тематики предыдущего альбома. В середине Кипелов выдает долгий крик, переходящий в дьявольский смех и пронзительное соло. Ритм меняется, музыка становится более тревожной, и вот появляется сам Дьявол – олицетворение Зла. Бедняга, слишком поздно осознавший все, готов продать душу, чтобы получить спасение, но даже Дьяволу столь черная субстанция не нужна и он лишь смеется над таким предложением. Затем мы возвращаемся к начальному ритму, и Кипелов подводит итоги – мир уничтожен, а вокруг «снег, грязь, царство тьмы» и «тучи крыс». Последним штрихом «арийцы» делают долгий звук бас-гитары – своеобразный реквием.
2) «Герой асфальта». Композиция, появившаяся благодаря риффам Маврина и мелодике Дубинина. Начинается она с хлесткого удара по малому барабану, принесшего достаточно неприятностей, поскольку на записи его кто-то стер, а Удалов к тому времени уже ушел. Роль временного ударника исполнил Дубинин, который потом с трудом впихнул его в нужный момент записи (компьютеров, как вы понимаете, в студиях тогда не было). После этого злополучного удара вступает ритм-секция с отличным риффингом, сопровождаемым мелодичным басом. «Арийцам» всегда нравились рокеры, а Маргарита Пушкина разделяла подобные чувства, так что текст о юноше, которого никто не понимает и который имеет в жизни лишь одно удовольствие – езду на своем мотоцикле, был написан довольно быстро. Здесь голос Валерия звучит особенно мощно – он полон сочувствия к парню, который несется по ночным дорогам на своем двухколесном друге, потому что дома у него нет никого, кто бы его любил. Соло Маврина также получилось отличным – гитара звучит так, будто ее хотят сдержать, но она все равно выплескивает в воздух рождающиеся звуки. К сожалению, парень в конце концов столкнулся с каким-то своим ровесником. Холстинину текст поначалу не нравился: мол, какая еще боль, ведь рокеры – это супермены, – но все же он с ним смирился, в результате чего имеем настоящий металлический гимн бравым ребятам на колесах – не без предупреждения о том, чтобы ездили осторожнее. В конце Кипелов долго тянет слово «боль» под звон ударных и вой гитары.
3) «Мертвая зона». Отличная мелодичная вещь от Кипелова. Вступает ритм-секция – и вновь нужно отметить прекрасную слаженность инструментов. Гитара начинает риффовать, ударные отбивают медленный ритм, а голос Валерия на высоте, вот только его «йе!» перед припевом, которые больше подошли бы для американского рока, мне не очень нравятся. Поначалу Маргарита сочинила стихи о гордой девушке, занимающейся археологией в Египте и уничтожающей холодным взглядом плохих людей, но «арийцам» это показалось малоинтересным и Пушкиной пришлось потрудиться еще. Теперь она отталкивалась от романа Стивена Кинга «Мертвая зона», но от Кинга в этой песне, являющейся протестом против технического прогресса, превращающего людей в безликую массу, осталось лишь название. Очень сильный текст, ничего не скажешь. Не сразу и понимаешь, о чем идет речь. Мы считаем, что машины превращают нашу жизнь в сказочный сад, но как же мы ошибаемся! Инструментал в середине также очень мелодичен – сначала гитара и бас ведут ритм, а вторая гитара выдает аккорды, а затем начинает стонать и выть, добавляя в музыку тревоги. Что же, «жизнь под контролем машин», которую мы имеем в западной цивилизации, на самом деле скорее похожа на кошмар, от которого надо бежать как можно дальше, и именно к этому призывает нас в конце Кипелов (и не он один). Причем бежать нужно на восток – туда, где механизация, компьютеризация, урбанизация и другие жуткие «зации» не достигли такого уровня. Заканчивается композиция долгим тревожным «о-о-о» Валерия, оставляющим нас в размышлении о будущем человечества.
4) «1100». Вторая не любимая мною здесь вещь. Ну, не по душе она мне, что поделать? В размеренном начале под маршевые ударные звучит мелодия из «Guyana (Cult of the Damned)» Manowar – точнее говоря, мелодия Чайковского, которую, в свою очередь, взяли американские «воины». Затем ритм ускоряется и Кипелов начинает петь. Эта вещь похожа по тексту на Iron Maiden’овскую «Aces High» и рассказывает о советских летчиках в Великую Отечественную войну. Так Пушкина отдала дань уважения своему отцу, получившему звание Героя Советского Союза за Сталинградскую битву. Однако, следуя минорному настроению диска, она завершила рассказ смертью храбрых летчиков, сражавшихся за высоту 1100. Хотя композиция мне в целом не нравится, но соло отличается пронзительностью, а в его конце гитара выдает сочувствующие пассажи. Гитарные завывания в конце, видимо, изображают подбитый самолет, несущийся к земле.
5) «Улица Роз». Песня, родившаяся благодаря Дубинину. Сочетание мелодичной музыки и красивого, хотя и не совсем понятного текста. Сразу же появляется ритм-секция с отлично риффующей гитарой и мелодичным басом. Много высказывалось поклонниками версий о том, кто такая эта «Жанна из тех королев, что любят роскошь и ночь»: что это манекенщица, которую полюбили все «арийцы» и, не поделив, прикончили, или что это героиня романа Эльзы Триоле «Розы в кредит», которую загрызли крысы. Холстинин утверждает, что песня является отсылкой к Бодлеру, мать которого в 18 лет выгнала его из дома, а он стал жить с проституткой гораздо старше его. Пушкина, правда, говорит, что она взяла за основу еще одну песню Iron Maiden – «22 Acacia Avenue», только вместо акаций засадила улицу розами. Имя Жанна не имеет отношения к Жанне д’Арк или каким-нибудь реальным персонажам из жизни музыкантов (хотя Виталий говорит, что была у него такая знакомая девушка-проститутка), а первоначально в тексте фигурировала вообще Анна, но Дубинину показалось, что здесь это имя не звучит. Присутствие в тексте «лестницы в небо», естественно, отсылает к Led Zeppelin – в «Stairway to Heaven» также фигурирует женщина, которая надеется с помощью денег стать счастливой. Припев полностью отражает чувства лирического героя по отношению и к обществу, в котором его любимая стала проституткой, и к ней самой, в зависимости от того, рядом ли она с ним или же уходит ночью на панель: «Я люблю и ненавижу тебя». Продолжительное соло, отличающееся печалью и тревожностью, является одним из лучших за всю историю группы. Тревожный гитарный вой в конце, внезапно обрывающийся вместе с ударными, видимо, говорит о том, что надеяться на изменения в поведении Жанны герою не приходится – во всяком случае, пока она еще привлекательна, а потом, может, вдруг одумается.
6) «Баллада о древнерусском воине». Монументальная вещь на 8,5 минут, которая приобретала свою форму в течение полутора лет, еще со времен «С кем ты?», когда Холстинин придумал первые риффы. Куплет и припев были сочинены Дубининым, только, как заявляет Холстинин, «дубининская версия больше тяготела к поп-року», а он сделал ее металлической. Дубинин же говорит, что ничего не меняли, а лишь перелаживали на Iron Maiden’овский ритм; поп-рока же там никакого не было, просто голос у него напоминает Маккартни. Удары колокола в начале, под карканье воронов, получались весьма оригинально: Маврин ставил между струнами распорку в виде половинки спички и ударял по струнам. Сколько же это спичек извели на концертах? Затем возникает мощный риффинг под звон перкуссий, и Валерий начинает петь: «Вдаль мчались стаи зимних птиц, дым гнал их прочь быстрей лисиц…». Задействовав воображение, мы видим дым от пожарищ и понимаем, что остановить врага может только какой-нибудь герой. Инструменты задают ритм под печальные гитарные пассажи, а ребята проводят экскурс в далекую историю сражений русичей с тевтонскими рыцарями. Сперва Холстинин хотел, чтобы композиция была на тему татаро-монгольского нашествия, но какие-то партийные шишки решили, что так можно нарваться на конфликт с татарами. Владимир настаивать не стал, и в качестве другой темы взяли Ледовое побоище. Главный герой – бесстрашный воин, который сражался «три ночи, три дня», но, несмотря на все положительные качества, все-таки погиб. В припеве звучит далекий хор, сочувствующий герою, а голос Кипелова просто неподражаем. Пушкина не могла обойтись здесь без мистики – и призрак убитого воина продолжает появляться и по сей день. С этого момента музыка становится лиричнее. Зная кое-какие основы призраковедения :-), могу сказать, что причина здесь кроется в наличии незаконченного дела – например, в так и не отвоеванном золоте тевтонцев. Наконец наступает отличная сольная часть на две минуты, а затем рассказ завершается. Только вот не могу понять, почему Пушкина отправила воина в ад – умер ведь он за благородное дело и заслуживает рая. Впрочем, возможно, он перед смертью не успел покаяться в грехах, а христианский бог поступает с такими людьми одинаково. В конце, под гитарный вой, Валерий повторяет фразу про зимних птиц, что, видимо, подразумевает, что война никогда не заканчивается.
Альбом записали всего за три недели. Сначала он появился, естественно, на кассетах, а через год его издала фирма «Мелодия», но лучше бы она этого не делала. Не спросив разрешения, умники с этой фирмы свели альбом по-своему, жутко поступив с гитарами, да еще и имена музыкантов переврали: Холстинин стал Валерием, а Удалов – Михаилом. Зато миллионный тираж! Ребятам, правда, страшно не нравилась обложка, и при переиздании Василий Гаврилов, оформлявший «Манию величия», попросил нарисовать абсолютно нового мотоциклиста своему другу Дмитрию Баушеву. Получился довольно мрачного вида современный викинг на байке.
Что же, альбом не так хорош, как это многие считают, однако и не так плох, как утверждают некоторые. В свое время он стал настоящим прорывом для группы, разительно отличающимся от ее предыдущих работ, в особенности в отношении более сильного вокала, поскольку здесь альтино (голос выше тенора) Кипелова наконец-то проявился. «Улица Роз» вообще стала всесоюзным хитом. Впрочем, лучшие достижения для «Арии» были еще впереди. Вскоре после выпуска альбома начались гастроли, продолжавшиеся целых два года. За это время «Ария» исколесила весь Союз, а также побывала в Болгарии и Германии, но за это время назрел конфликт с Векштейном. |
|
Веришь в себя
Твой дом обойдет
Чаша сия
Точен как штык
Как штык жесток
Мир в один миг
Ляжет у ног!
Но вдруг резкий сбой
И рвет ночь громкий вой
Сирен
Твой страх, словно джинн
Поднялся из глубин
Взял в плен
Ты так хочешь жить
Готов хоть волком выть
И за пять минут
Признать свою вину
Ты попал сам под прицел
Ты завершил дела
Ты – на службе Силы Зла!
Лишь об одном
Думаешь ты
Кто правит Злом
Может спасти
Тело бьет дрожь
И на краю
Ты продаешь
Душу свою…
О-о-о-о, хозяин торг ведет
О-о-о-о, душа как ночь черна
О-о-о-о, и Дьявол не берет
Кому она нужна?!
Твой флаг сброшен вниз
Горит ночь, стынут дни
Смотри!
Снег, грязь, царство тьмы
Удар смял целый мир
Смотри!
Есть лишь тучи крыс
Для них смерть – пир и жизнь
Стерт в пыль разум твой
Жестокий и слепой
На земле нет никого
Ты завершил дела
Ты был на службе Силы Зла!
Только в одно
Веровал ты
Кто правит Злом
Может спасти
Думал душой
Выплатить дань
Вьется змеей
Путь в никуда…
2. Герой асфальта
Твой дом стал для тебя тюрьмой
Для тех, кто в доме, ты – чужой
Ты был наивен и ждал перемен
Ты ждал, что друг тебя поймет
Поймет и скажет: «Жми вперед!»
Но друг блуждал среди собственных стен…
Горел асфальт
От солнца и от звезд
Горел асфальт
Под шум колес
Горел асфальт
Ты чувствовал тепло
Горел асфальт
Снегам назло
Ты сам решил пойти на риск
Никто не крикнул: «Берегись!»
И ты покрасил свой шлем в черный цвет
Как зверь мотор в ночи ревет
Пустырь, разъезд и разворот…
Ты мстил за груз нелюбви прошлых лет
Запел асфальт
Ты слышал каждый звук
Запел асфальт
Как сердца стук
Запел асфальт
Ты был его герой
Так пел асфальт
Пел за спиной!
Был миг – ты верил в знак удач
Ведь ты был молод и горяч
Но твой двойник мчал навстречу тебе
Он был свободен как и ты
Никто не крикнул: «Тормози!»
Такой приказ неизвестен судьбе
{Горел асфальт
От сбитых с неба звезд
Горел асфальт
Под шум колес
Кричал асфальт
Ты был его герой
Кричал асфальт
Кричала боль…} (2)
3. Мертвая зона
Мне никогда не войти в этот сад
В нем нет цветов для меня
Я ненавижу штыки оград
Бьющих в сплетение дня
Мне не хватает в закрытых садах
Воздуха, рвущего плоть
Кто слаб душою, спешит сюда
Не в силах себя побороть, йе!
Припев:
Сад не придуман мною
Он – реален как ты
Но ты идешь спокойно
В сад пустоты… О-о-о!
Я не люблю безнадежности спин
Верю в энергию лиц
Против движенья иду один
Нарушив условность границ
Прочь от аллеи железных святош
Холод их песен страшит
Следом за ними вошла в сад ложь
Розы подняв на свой щит, йе!
Припев
Там есть все, только нет души
Вместо росы белый жемчуг дрожит
Робот птиц восковых сторожит
Сад всем диктует законы
Думать о будущем нет причин
Прошлая жизнь под контролем машин
Ты выходишь из сада живым
Но в сердце мертвая зона
{Прочь беги, пока хватает сил беги
На восход, в сад живой…} (3)
О-о-о-о-о!
4. 1100
Не дотянем мы до полночи
Нас накрыл зенитный шквал
Смысла нет взывать о помощи
Жжет руки штурвал!
Режет небо луч прожектора
Рядом – «черные кресты»
Обгораем в этом пекле мы
А штурман просит высоты…
Припев:
Тысяча сто, тысяча сто, тысяча сто
Смерть в лицо нам дышит
Тысяча сто, тысяча сто, тысяча сто!
Наш стрелок был сущим дьяволом
Он не думал умирать
«Черный крест» заходит справа нам
Но некому стрелять!
То ли пламя, то ли ненависть
Ослепляет тех, кто жив
Нам в такой конец не верилось
А штурман твердит как мотив…
Припев
На земле – стальное крошево
Здесь вершится правый суд
Чтобы все оставить прошлому
Нам хватит двух минут
Мы летим к земле как молния
Поминая всех святых
Жаль, что в будущем безмолвии
Нет этой высоты…
Припев (2)
5. Улица Роз
Жанна из тех королев
Что любят роскошь и ночь
Только царить на земле
Ей долго не суждено
Ну, а пока
Как богиню на руках
Носят Жанну…
Жанну…
Все началось не со зла
Все началось как игра
Но лестницу в небо сожгла
Плата за стыд твой и страх
Ты и они…
Я порвал бы эту нить
Слышишь Жанна…
Жанна…
Припев:
Сводит с ума
Улица Роз
Спрячь свой обман
Улица слез
Я люблю и ненавижу тебя!
О-о-о-о-о-о!
Грязь под ногами бродяг
Чище, чем фальшь сладких слов
Я подаю тебе знак
Бросить свое ремесло
Брось и уйди
Пусть растает словно дым
Облик Жанны…
Жанны…
Припев
У королевы нет сил
Трудно пойти вновь на риск, и
Она разбивает часы
Чтобы продлить себе жизнь
Жить!
Ведь пока
Как богиню на руках
Носят Жанну…
Жанну…
Припев
6. Баллада о древнерусском воине
Вдаль мчались стаи зимних птиц
Дым гнал их прочь быстрей лисиц
Дым плыл над всей землей
Лютый сброд закатил пир горой
Где тот воин, что крикнет им:
«Стой!»
Запад катился волной на Восток
На спинах и на сердце крест
Копья тевтонцев целились в Солнце
Запах гари нес черную весть
Филин, Волк и Орел потешались игрой
Чуя издали русскую кровь
Вся нечистая сила помощь сулила
Магистру и Ордену Псов
В алтарях святые плачут
Гудит набат
Битвы час уже назначен
Но это будет ад
Трижды ад
Но ни шагу назад!
Звезды подскажут воину путь
Он спешно седлает коня
Сердце застыло, воля проснулась
Он в битве три ночи, три дня
И ошейник раба выбивает из рук
У Магистра – и льдины трещат
За укрытое снегом золото воли
Воин бьет не жалея меча
В алтарях святые плачут
Хоть враг разбит и смят
Конь один обратно скачет
То был кромешный ад
Трижды ад
На копях воин распят…
…теперь его судьба
Тенью бродить
И, слыша вой собак
Вновь меч точить
Ему неведом страх
Вечный покой
Все обратится в прах
Только не он!
С тех пор так много воды утекло
Моря превратились в мираж
Тенью бесшумной воин проходит
На берег, как преданный страж
Бродит воин всю ночь, зажигает огни
Ищет Князя и братьев своих
Ищет золото воли, что добывали
В битве той, по колено в крови
Путь по звездам вновь означен
И вновь гудит набат
В алтарях святые плачут
И воин сходит в ад
Сущий ад
Но ни шагу назад!
Но ни шагу назад!
Нет!
Вдаль мчались стаи зимних птиц…